За деревьями виден лес

Ослепший коллекционер хвойных растений мечтает о создании дендропарка на северо-западе России

Аркадий Соснов.Фото: Юрий Мурашкин
Владимир Кедров в Селиваново

Владимир Кедров возлагает надежды на власть, меценатов и модный ныне краудфандинг - сбор пожертвований в Интернете: недавно обратился к народу через платформу Planeta.ru. Увы, проект по созданию первого на Северо-Западе России дендропарка сетевое сообщество не поддержало. Ведь у Кедрова особый размах. Денег «на приобретение участка земли в 50 га не далее 50 км от Санкт-Петербурга» (так формулировалась задача) надо очень уж много. На этой территории он предполагает создать парк перспективных интродуцентов (то есть растений из-за пределов ареала их природного распространения). В наших краях подобного парка нет. Не считать же таковым скромный участок родителей Кедрова в поселке Селиваново Волховского района Ленинградской области, где на восьми сотках он приютил более 90 видов хвойных растений со всех частей света! Татьяна Владимировна и Валерий Павлович в сыне души не чают, и гостям рады, но дом и так уже окружают полки с горшками: сеянцы редких растений пора высаживать в грунт, да некуда. Поэтому их Володя и требует землю, как большевики для крестьян в 1917 году!

Между тем дендропарк необходим и для просвещенного отдыха населения, и как живая лаборатория для студентов и аспирантов профильных специальностей, и как полигон для декоративно-озеленительных экспериментов. Планируются в парке и участки для людей с ограниченными возможностями. Их потребности Кедрову слишком хорошо известны — сам он полностью потерял зрение почти семь лет назад.

зеленые экзоты в Селиваново
Зеленые экзоты в Селиваново

Примером для энтузиаста служит «Арборетум Мустила» — старейший и лучший финский лесопарк близ Коуволы. Два года назад в Ботаническом институте он познакомился с начальником дендрологического отдела Мустилы Юккой Рейникайненом, подарил ему семена рододендрона.

С тех пор дважды был в гостях у Юкки, предложил учредить российско-финский благотворительный фонд с целью сбора средств на создание аналогичного парка по нашу сторону границы. Тот с присущей финнам неторопливостью обещал подумать. Но Кедров времени не теряет.

Минувшим летом на фестивале «Императорские сады России» в Петербурге он представил ландшафтную композицию для невидящих посетителей, которую замыслил как часть будущего дендропарка. Растения подобрал и сгруппировал по парам разных видов одного рода — чтобы дать почувствовать разницу между ними на ощупь.Скажем, две ели — колючая,как еж, североамериканская и мягкая сербская, две пихты — цельнолистная и корейская, две сосны — Веймутова, с длинными иглами, и Банкса - с короткими, можжевельники — обыкновенный и виргинский чешуйчатый…

Кроме того, каждый из 12 экземпляров деревьев и кустарников был снабжен табличкой с названиями на русском языке и на латыни, выполненными рельефным шрифтом и по Брайлю, и звуковой открыткой.

Необычная композиция в Михайловском саду привлекла всеобщее внимание. Взрослым и детям нравилось, закрыв глаза, прикасаться к иглам и веткам растений. Стоявший рядом человек в черных очках, прислушиваясь к репликам,понимал: первый шаг сделан. Надо двигаться дальше.

За проект «Ботанический сад для невидящих» Кедров получил престижную награду фестиваля — стилизованный фрагмент решетки Михайловского сада. «Решетка» ценна еще тем, что дает право бесплатно участвовать в программе будущего года. Кедров уже хлопочет о выделении участка большего размера для новой экспозиции.

На фестивале он искал единомышленников. Как минимум двоих нашел: Анастасию Борисову и Екатерину Леонову из дизайнерской компании «Дуэт». На следующий конкурс решил выдвинуть проект «Северный русский стиль» с элементами английской флоры. «Почему есть китайский, японский, даже корейский сад, а русского нет? - задался вопросом Кедров. — Мы это недоразумение устраним!» Композицию составят четыре секции - «Водоем», «Лес», «Камни», «Поляна» - типичные для русского Севера ландшафты. За каждую отвечает конкретный дизайнер. Участвовать в проекте согласилась главный ландшафтный архитектор города Лариса Канунникова.

Пробивные способности Кедрова впечатляют. Это не значит, что все соглашаются иметь с ним дело: больно уж резок, настырен, нетерпелив. Объясняет: «Поймите, у меня нет времени. Меня волнует работа для себя и ландшафтных дизайнеров, которые в меня поверили. Не будет работы - они за мной не пойдут». У него нет поводырей - есть товарищи, которые сопровождают в поездках, помогают высаживать и прививать растения. Чтобы не быть обузой другим «сумасшедшим» коллекционерам, создал сеть по бесплатному обмену семенами и саженцами, не пожалел времени и денег на ночные (из-за разницы часовых поясов) телефонные разговоры с Дальним Востоком.

Ботанический сад для невидящих на выставке Императорские сады -1

Владимир Кедров на выствке Императорские сады Ботанический сад для невидящих на выставке Императорские сады -2 Ботанический сад для невидящих на выставке Императорские сады -3

Казалось бы, в его положении надо цепляться за любую ниточку, связующую с внешним миром. А он разом рвет знакомство с теми, кто сплоховал, подвел, нарушил обещание. Девушка-дизайнер приехала на разборку ландшафтной композиции без перчаток и в туфлях на каблуках — все, вычеркнута из списков. Еле уговорили его смягчиться: может, у человека свидание было в тот день! Но тех, кто вошел в команду, превозносит и защищает яростно: «За свой коллектив буду ругаться, биться, бульдозером расчищать ему дорогу».

Уже потеряв зрение, четырежды ездил на Соловки, куда не каждый здоровый соберется, совершать обмены с ботаническим садом при монастыре. Передал семена и саженцы хвойных растений, кое-что взял для своего участка («Пятихвойные сосны — моя слабость»). В следующем мае поедет снова, повезет сосну Фриза из Северной Норвегии, с комом земли на корнях. Зачем? А у них такой нет!

Кроме большой мечты о дендропарке, есть у Владимира мечта поменьше - вырастить в нашем климате настоящий морозостойкий кедр (пестует в Селиваново два крохотных кедра-сеянца, ливанский и гималайский).

Ботанический сад на Соловках-1 Ботанический сад на Соловках-2

Ботанический сад на Соловках.

В честь него и псевдоним себе взял - Кедров (на самом деле он Илюшичев). Не случайно на его рабочем столе книга знаменитого кедровода Евгения Васильевича Титова «Кедр - царь сибирской тайги» с дарственной от автора: «Уважаемому Владимиру Валерьевичу Илюшичеву, энтузиасту интродукции редких генотипов хвойных пород с восхищением и пожеланием употребить свою уникальную растительную коллекцию для блага российской науки».

Для газеты петербургского Дома садовода Кедров подготовил статью «Кедровые сосны на Северо-Западе России», ее в четырех номерах подряд напечатали. А в этом году его статьи появились в московских журналах. Раньше и не думал, что станет писать, а сейчас втянулся, ругается с редакторами из-за низких гонораров. И не скрывает, что творческая активность усилилась из-за наступившей слепоты, теперь надо на жизнь зарабатывать (пенсия 13 тысяч рублей — мизер, а у него проекты, поездки).

Откуда у человека, который и по мосткам на своих восьми сотках идет осторожно, с палочкой, — такая отвага и амбиции? Почему он так убежден, что лишенный зрения способен на большее, чем обычные люди? Никто ведь в здравом уме не задается целью организовать дендрарий, да еще на 50 гектарах.

- А почему, - задает он встречный вопрос, - наши паралимпийцы завоевывают столько медалей, сколько обычным олимпийцам и не снилось?

Владимир Кедров в саду
Экскурсия на ощупь.

Этот базовый спор завязался у нас в Селиваново, между рядами деревьев и грядками, на которых растения теснятся, налезают друг на друга, как ребятишки в многодетной семье. Они отовсюду - из ботанических садов Петербурга и Гамбурга, из питомника в Балашихе, из кольской лесотундры, с чьей-то подмосковной дачи, с отрогов Сихотэ-Алиня... И все это богатство срослось в невзрачном поселке с домиками из потускневшего силикатного кирпича.

Экскурсию Кедров начал от калитки, с камчатской пихты из Кроноцкого заповедника — самая редкая пихта в мире путями неисповедимыми попала в Селиваново и прирастает по пять-семь сантиметров в год. Ориентировался по ореховым деревьям, сетуя, что сильно вымахали: «Я, когда видел, глупый был, сажал и лиственные, и хвойные, а не учел, что участок маленький».

Там были и кипарисовик, и лавровишня лекарственная, с Кавказа, и особая его гордость, пихта греческая, которые не должны у нас расти, но, видите, растут. И пихта корейская, с причудливо изгибающими верхушку ствола шишками. И я, забываясь, тоже говорил ему: «Видите...» А он, не обращая внимания, рассказывал, что соберет ее семена и с кем-то поделится.

Садовод в своем саду описывал растения так, будто действительно видел их, сыпал русскими и латинскими терминами, но переспрашивал: «Не знаю, до сливы я пройду здесь напрямую? Мы на тропинке к цуге разнолистной? Тут где-то можжевельник твердый, краснокнижное растение с юга Приморского края, дайте потрогать».

И еще запомнилась его реакция на просьбу фотографа поднять голову: «Я заметил в реабилитационных центрах, что лицо незрячих поднято к небу или опущено в землю. А я временно невидящий и не хочу перенимать их привычки».

Владимир Кедров и Геннадий Болдырев
У композиции "Ботанический сад для невидящих". Владимир Кедров и Геннадий Болдырев,председатель общественного движения "Воля Петербурга",которое с 2011 года поддерживает его начинания.

По той же причине игнорирует азбуку Брайля: «Мне она ни к чему. На компьютере сам проверяю почту, копирую, сканирую, распечатываю». Его говорящий ноутбук, и правда, чудо техники. Голосовые программы стоят безумных денег, никакой пенсии не хватит, но у Кедрова они «крякнутые», скачены из Интернета и установлены друзьями-умельцами.

-Паралимпийцы соревнуются между собой, а вы, пусть и временно невидящий, — со зрячими! — гну свою линию. -У меня ставка выше — моя судьба. Родители пожилые, случись с ними что, одному в деревне не прожить. Тем более с посадками я дошел до границ забора. Поэтому дендропарк нужен и для растений, и для меня как якорная стоянка. Это работа с зарплатой, жилплощадь, коллектив, который товарища поддержит, если я спутницу жизни не найду. А что мне остается? В монастыре с моим характером не ужиться, в доме инвалидов тем более! - Да уж. Но зачем такой масштаб - 50 гектаров. Просили бы три, пять! - В Мустиле 120 гектаров, а им уже мало. И я хочу все делать на высшем уровне. Зрячие люди в Калужской области создают свой дендрарий. Чем я, невидящий, хуже? - Вы не хуже. У вас возможностей меньше... - Наоборот, больше! — выпалил он. — У меня есть злоба к достижению цели, какой нет у зрячих. Они живут с прохладцей, их вечно что-то отвлекает. Можно шагать к цели вразвалочку, а я должен напрямик, с разгона, трелевочным трактором!

Родился Владимир в карельской Кондопоге, близ заповедника Кивач. В двенадцать лет сдал «экзамен на лесовика» — под проливным дождем с одной спички развел костер. Школу оканчивал в Эстонии, в Киви-Ыли, куда перебрались родители (мама работала оператором на химзаводе, отец - специалистом по механизации в районном стройтресте). Хотел быть только лесником. Вернулся в родную Кондопогу, устроился в заповедник. Месяца через три оконфузился. Провожал в армию друга детства, как водится, отметили, назавтра проспал целый день и был уволен за прогул.

Владимир Кедров за компьтером
Компьютер - на все случаи жизни.

Потом были 15 лет трудового стажа на Кондопожском ЦБК, в разных цехах, машинистом рубильной машины, монтером пути, слесарем-сантехником. А к лесу тянуло! Заочно окончил Петрозаводский лесотехнический техникум, поступил в Лесотехническую академию, на факультет экономики и управления лесным комплексом. Отучился шесть лет, сдал госэкзамены, но диплом защитить не успел: в 2003 году после двух подряд бытовых травм ослеп. Пришлось оформить академический отпуск. Через полгода в ВМА зрение частично вернули...

Последующие три года были для него счастливыми: переехал к родителям, купившим домик в Селиваново, читал литературу по лесоводству, изучал растительность от Калининграда до Курил и постепенно превращал их небольшой участок в дендрарий. Сильнее всего боялся снова ослепнуть, а то, чего боишься, рано или поздно происходит. 30 января 2007 года наступила полная темнота, и началась тяжкая борьба с ней.

- Так получилось, что в 2009 году на свой день рождения я был в Питере, с батей в больницу ездил. Зашли в питомник на Тамбовской. Думаю, дай-ка я себя порадую. Взял и купил куст скального можжевельника за три тысячи рублей — подарочек двухметровый, еле в автобус втиснули.

Это был его первый взнос в коллекцию после потери зрения, а дальше по нарастающей: что ни год — несколько десятков видов хвойных редкостей. Поэтому логично, что большинство профессиональных контактов Владимир установил, уже будучи невидящим. Важнее другое - коллеги воспринимают его всерьез, без понятного снисхождения.

Владимир Кедров с семьей
Семейный треугольник.

Среди тех, кто щедро делится с Кедровым советами и посадочным материалом, - Лев Павлович Трофимов, умудренный опытом, верующий, совестливый человек. Его участок в одном из поселков Приозерского района Ленинградской области - сад, небольшой дендропарк, питомник. Первые прививки и посадки он делал здесь еще мальчишкой, в 1969-м, под чутким руководством деда, купившего генеральскую дачу. С той поры так все разрослось! Земля песчаная, бедная, вода залегает глубоко, но для растений, особенно хвойных, это в самый раз. Многие экзоты цветут и плодоносят, сакура уже за забором — самосевом осваивает территорию, принялись высокогорные «чилийцы»...

— Мы мало знаем, мало умеем, не учимся на ошибках, вдобавок ленимся. Если наладить нормальный обмен растениями со всем миром, насколько ярче станет окружающая жизнь, — рассуждает Трофимов. При этом от звания «коллекционер» активно открещивается: — Наше дело — не собирание, а служение. Привезти растения, восстановить экологически неблагополучные места, бесплатно помочь монастырям с озеленением — вот отчего душа радуется.

Во славу Божию, как он говорит, помогает и уникальному невидящему садоводу.

— Характер у него нелегкий, но я сужу по делам — кто-то разрушает, сеет хаос, а он по мере сил творит гармонию.Один наш общий знакомый сравнил его с тем американским учителем, который потерял в аварии ногу, сделал протез и на Эверест поднялся. Владимир тоже себе цель поставил: дендропарк — это его Эверест.

- На первый взгляд идея фикс, а вдруг и получится, -продолжает Лев Павлович. - Землю найти можно. К примеру, недалеко от нас, в Отрадном опытная станция Ботанического института. Там богатейшая коллекция, одних рябин 47 видов. Проще было бы этот участок почистить и развить, чем затевать дендропарк с нуля. Но Отрадное под началом Академии наук, а ей сейчас не до растений.

Кот Владимира Кедрова в Селиваново
Селиваново.Тоже член семьи - кошка Кассандра,подобранная на улице.

Есть еще, и тоже неподалеку, оздоровительный лагерь, который на ладан дышит. Я Владимиру предлагал найти спонсора, чтоб выкупил его. Пересеченная холмистая местность, разнообразные склоны, песчаная почва — место идеальное для хвойных. Можно открыть экологическую школу, чтобы люди учились садовым приемам и совершали добрые дела, те же посадки при монастырях. Можно и опыт Мустилы по интродукции в природную среду применить.

- А вы уверены, что он справится?

- Конечно, если чудесным образом получит землю под дендропарк, и не бывшее поле совхозное, а такую вот лесную зону, он ее преобразит... Но государству это почему-то не нужно.

«Государству это не нужно», - на свой лад повторяет заведующий Ботаническим садом Санкт-Петербургского государственного университета Александр Владимирович Халлинг. Смысл его речей: современная Россия, в отличие от царской, до дендропарков не доросла. На них ведь надо постоянно деньги тратить. Они возникают через десятки лет после закладки, на радость и вразумление даже не детям - внукам и правнукам. А нам нужно все и сейчас, на блюдечке с голубой каемкой.

Владимир Кедров с Юлией Афанасьевой
"Мини-дендрарий" в Селиваново. Юлию Афанасьеву, возглавляющую региональное отделение экологического движения "ЭКА", Кедров нашел через сайт в интернете. Юлия - аспирант политологического факультета СПбГУ, организатор и участник массовых проектов, вроде посадки зеленых насаждений "Больше кислорода". А Кедров- проект единичный. Сама переживает, когда не удается ему помочь, ведь отказ, пусть и по объективным причинам, уязвлет его самолюбие.

В России лишь около сотни ботанических садов. Тогда как в европейской культуре эти коллекции живых растений, декоративных круглый год, — атрибут любого города и университета. Они имеют не столько научное, сколько учебное, просветительское значение, это прекрасные рекреации, и содержатся чаще всего государством. Прошлым летом Халлинг объехал восточное побережье Австралии — и там вход в дендропарки свободный. Тенденция, однако.

Он допускает, что проект Кедрова осуществим, - Россия сильна энтузиастами, потому и есть у нас ботанические сады. Можно же найти деньги на то, чтобы приобрести кусок земли, привести его в порядок, высадить растения, каждый день за ними ухаживать, ради того поколения, которое будет любоваться ими. Ну а поскольку парк, демонстрирующий разнообразие форм растительной жизни, - публичное место, то должен быть вблизи от города. Уж точно не в Отрадном! Но вход для посетителей, в наших реалиях, нужен платный, чтобы зарабатывать на поддержание коллекции.

Лишь к приручению гималайского кедра ученый отнесся скептически. Так при мне и сказал Владимиру: «Никогда он здесь не рос и расти не будет, слишком теплолюбив. Самые красивые гималайские кедры, Cedrus deodara, завезенные в Россию, украшают черноморское побережье в районе Сочи. А те что у тебя на участке, даже если не вымерзнут, выше полуметра не поднимутся».

Кедров не стушевался:

— Александр Владимирович - прекрасный профессионал и всегда помогает мне чем может. При виде интересного растения у него глаза загораются... А что касается Cedrus deodara, есть теория, что не выдерживает промерзания не ствол и не крона, а корневая система кедра. У меня на участке посажены европейские лиственницы как подвой. Следующей весной попробуем привить к ним кедр ливанский и гималайский. Не приживутся — поищем другой вариант. Кстати, в Швеции и Норвегии два культивара (сорта) кедра гималайского растут, а там не субтропики.

Эти проблемы современной интродукции хвойных растений были затронуты в кафе у автовокзала на Обводном канале, где Кедров обычно назначает встречи, приезжая в Питер из Селиваново или перед отъездом домой. Сюда после работы, застревая в пробках, добираются коллекционеры, сотрудники ботанических садов, доставляя ему то семена североамериканской ели Бревера, то саженцы корейской кедровой сосны в полиэтиленовом пакете. Подчас это незнакомые люди, выполняющие чьи-то просьбы, с кем-то он раз общался по телефону... Поневоле задумаешься: какая магическая сила заключена в увечном, от всех зависимом человеке, который шарит по пустому столу в поисках пачки сигарет?

Вот ему надо найти переводчика для новой поездки в Мустилу, чтобы объясниться-таки с Юккой Рейникайненом насчет фонда. Стартовые условия задачи заведомо провальные: мало того, что он переводчику не заплатит - тому придется отдать свои кровные тысячу рублей водителю на бензин плюс 30 евро за ночлег в гостинице. Но Кедров такого добровольца - классного переводчика находит и завлекает перспективой путешествия. Еще одна задачка на пути к цели решена.

Все чаще его опекает молодая землячка из Карелии Елизавета Потапова, мало того что круглолицая и ясноглазая, так еще с двумя высшими образованиями: по лесному хозяйству и ландшафтной архитектуре. Глядя на нее, как-то сразу понимаешь: поддержит, не подведет, поможет стать добрее.

В том заурядном кафе, сидя рядом с Елизаветой, Кедров делился свежими новостями. Главная — знакомство с Еленой Штиглиц, заведующей сектором изучения и развития садов Русского музея. Елена — потомок знатного рода, известный ландшафтный архитектор — предложила ему воспроизвести композицию из Михайловского сада в ивангородской усадьбе барона А. Л. Штиглица, в будущем музее садового искусства! Причем растения высадить не в горшках, а в открытом грунте, «на всю оставшуюся жизнь». А на прилегающих землях, входящих в охранную зону, можно было бы — это они тоже обсудили — разместить дендропарк.

 Владимир Кедров в Селиваново

Ивангородский, областной, федеральный — для Кедрова не имеет значения, источник финансирования — тоже. Он жаден до большой работы и хочет совсем немногого: чтобы парк оставался после него столько времени, сколько живут деревья. Как лиственничная Линдуловская роща, которой 275 лет.

Он верит, что однажды зрение к нему вернется. Не просто верит — нашел единственную клинику в Англии, где добиваются саморегенерации клетчатки глаза с помощью стволовых клеток, списался с ней, но лечение требует трех лет с еженедельным посещением стационара, а ему сейчас некогда! Он знает, что, вылечившись, защитит диплом академии и поступит в заочную аспирантуру на лесное хозяйство.

Чем хороша мечта, пусть и недостижимая? К ней можно стремиться бесконечно долго. А без нее — тупик.